— Я никогда не расстанусь с этим чудом, сэр Таррант, — торжественно сообщил он гостю, — а когда мои дни на земле окончатся, эта вещь последует со мной, в песок.
— Сэр Таррант рад, что его выбор пришелся вам по вкусу, — возвестила Модести.
— В высшей степени рад, ваше высочество, — подтвердил тот. — И благодарен Модести, что она напомнила мне об этом, — добавил Таррант, учтиво наклоняя голову в сторону своей спутницы.
Один из людей шейха что-то спросил его по-арабски, затем повторил вопрос, но шейх был слишком поглощен часами, чтобы услышать слова. Однако Таррант уловил имя Вилли Гарвина.
— Ваше высочество… — окликнула шейха Модести, тронув его за рукав, и он, вздрогнув, вышел из оцепенения.
— Ах, да… Рашид задал верный вопрос. Где наш друг Гарвин? Вы и его пригласите охранять мои алмазы?
— Вилли отошел от дел, — сообщила Модести. — Завел свой собственный караван-сарай в провинции. Но я говорила с ним по телефону, и он просил меня передать вам свой поклон, ваше высочество.
Абу-Тахир тревожно посмотрел на Модести и сказал:
— Но он должен быть с тобой! Как же еще уберечь мои сокровища от этих псов?
Модести пристально взглянула на Тарранта:
— Вилли больше не работает на меня, ваше высочество. И не мне просить его вернуться. Тут мы должны уже положиться на сэра Тарранта.
«Мельница» находилась в ста ярдах от реки и в нескольких милях от Мейденхеда. Дом стоял там уже несколько столетий. Тропинка, вымощенная кирпичом, извиваясь между деревьями, спускалась от «Мельницы» к реке. У прибрежных деревьев стойло низкое кирпичное здание без окон, только в торце виднелась тяжелая дверь.
Без десяти восемь Модести свернула на автостоянку и втиснула свой «даймлер» на свободное место, под знак «Зарезервировано». На ней была черная юбка, темно-красная шелковая блузка и легкое пальто верблюжьей шерсти, накинутое на плечи. Таррант открыл дверцу и помог Модести выбраться из машины.
— Зарезервировано для вас? — спросил он, глядя на знак.
— Боюсь, что так, — улыбнулась она без тени смущения. — Вилли делает это для меня. Ужасно, конечно, но мне это нравится.
Пивная была заполнена посетителями, хотя и не до отказа. Оглядывая публику, Таррант решил, что здесь в основном завсегдатаи. Он был в спортивном пиджаке, темных брюках и чувствовал себя в этом наряде очень уютно. Посетители были одеты весьма вольно. Здесь преобладала молодежь и люди средних лет. Одна компания играла в дротики, а другая сгрудилась в углу зала вокруг автоматов для игры в пейнтбол.
За длинной стойкой работали здоровяк лет пятидесяти и две молодые женщины. Да, решил Таррант, Вилли Гарвин должен пользоваться тут популярностью.
— Здравствуйте, мистер Сперлинг, — обратилась Модести к здоровяку. — Как колено?
— Спасибо, мисс Блейз, полегче. Лечат прогреванием. А вы как поживаете?
— Неплохо. Вилли у себя?
— У себя. Он вас ждет. Проходите. И загляните к нам выпить на обратном пути.
— Постараюсь, мистер Сперлинг.
Модести взяла Тарранта под руку, они прошли через бар и направились по коридору.
— А что, Вилли живет здесь же? — осведомился Таррант.
— Да, в его распоряжении весь второй этаж. Он тут неплохо устроился.
— Кто же ведет его хозяйство?
— Я уговорила его нанять женщину. Она приходит, готовит еду для него и для тех, кто работает в пивной.
— Но живет он один?
Даже в потемках Таррант уловил улыбку Модести.
— Когда как, — отозвалась она. — Вилли вообще-то человек общительный.
На улице она снова взяла его под руку, и они двинулись по тропинке, — вымощенной кирпичом, которая вилась между деревьями. Когда они подошли к низкому строению без окон, Модести остановилась и извлекла из сумочки ключ. Когда она открыла дверь, Таррант обратил внимание на то, что вход был надежно укреплен. Они оказались на маленьком пятачке еще перед одной дверью. Рядом была решеточка, а чуть ниже кнопка. Модести нажала на нее и сказал:
— Это я, Вилли. И сэр Джеральд.
После секундной паузы раздался щелчок, и металлический голос произнес:
— Ясно, Принцесса. Прошу.
Снова что-то щелкнуло. Модести повернула рукоятку второй двери, и пригласила жестом Тарранта следовать за ней.
Они оказались в помещении с белыми стенами и пробковым полом, в центре которого лежал толстый резиновый мат примерно в двадцать квадратных футов, накрытый парусиной. В помещении горел яркий свет. Слева в дальнем конце имелось углубление с мишенью для стрельбы из лука. По другую сторону от мата был оборудован еще один тир, кончавшийся стеной, заваленной мешками с песком.
Слева от входа был отгорожен угол, и над перегородкой у потолка Таррант увидел два душевых распылителя. По стенам тянулись полки, на которых разместилась удивительная коллекция оружия — как старинного, так и современного. Висели луки — короткие монгольские, длинный английский и гигантский восьмифутовый японский — луки были деревянные, пластмассовые и из стальных трубок.
На другой полке лежали винтовки, на третьей — пистолеты и револьверы. Опытный глаз Тарранта заметил новенький карабин «Руген 10/22». В основном пистолеты и револьверы были небольшими и легкими. Среди оружия имелся «смит-вессон сентенниал» и кольт «кобра». Из пистолетов глаз Тарранта выделил и «астру-файркет», маленький браунинг и «МАВ-бреветту».
— Только не задавайте вопросов насчет разрешения на пользование оружием, — сказала Модести и подошла к барьеру. — Вилли оборудовал для меня специальное устройство для стрельбы по движущимся целям. — Она повернула рычаг, нажала кнопку, после чего над мешками появился глиняный белый голубь.
— Очень недурно, — сказал Таррант. — Полагаю, это заведение звуконепроницаемо?
— Конечно.
— И судя по всему, Вилли — настоящий снайпер.
Модести покачала головой.
— Он промажет и по сараю, даже если стоит внутри. По крайней мере, из пистолета или револьвера. Впрочем, он их вообще не любит. Но зато здорово стреляет из винтовки, если можно прицелиться.
— Значит, это все оборудовано для вас?
— Да. Вилли очень предусмотрителен. Я нередко заезжаю сюда поупражняться.
— Из лука тоже стреляете?
— Стреляю. Причем с удовольствием.
— Полагаю, это очень вдохновляющее занятие. Но это не совсем, так сказать, практичное оружие. Ведь не станете же вы таскать с собой лук и стрелы!
Модести ничего не сказала, лишь улыбнулась. Таррант уже хорошо знал эту улыбку, появления которой с нетерпением ждал. На сей раз причина ее осталась для Тарранта загадкой. Он двинулся дальше вдоль полок.
— Какое же оружие, милая Модести, вы предпочитаете, когда отправляетесь на дело?
— Стараюсь обходиться без оружия. И еще реже пускаю его в ход. Оно необходимо, только когда дело принимает совсем уж дурной оборот.
— Понятно. Но вы, однако, делаете все, чтобы не утратить навыков.
— Что поделаешь, — сказала она. — Как бы редко вам ни приходилось прибегать к оружию, вы либо делаете это как следует, либо считайте, что ваша песенка спета.
— Ну а какое же оружие вы все-таки предпочитаете?
— Все зависит от конкретных обстоятельств. Если нет спешки, я люблю «бреветту».
— Но это же игрушка.
— Она годится — для того, кто умеет стрелять. Вилли, правда, придерживается иного мнения. Он не любит автоматическое оружие. Говорит, пистолеты в самый неподходящий момент заклинивает.
— Ну а если вам понадобится действовать быстро?
— Тогда кольт тридцать второго калибра.
— Который носят в кобуре на плече?
— Нет. Кобура не годится для тех, у кого большая грудь. Вилли сделал для меня специальную набедренную кобуру. Правда, нужно надевать куртку или пиджак, чтобы ее прикрыть.
— Разве это не служит помехой?
— Нет, если вы умеете вынимать оружие, как учат сотрудников ФБР. Одним движением убирается пола и вынимается ствол.
Таррант кивнул и сказал:
— Вилли — мастер на все руки, коль скоро изготовил для вас столько разных приспособлений.
— Это верно. Он также сделал для меня особые пули. Почти бесшумные.
— Весьма кстати. — Таррант оглянулся. — Он, наверно, нас ждет?
— Да, Вилли у себя в мастерской. Но он понимает, что сначала вы захотите осмотреть его коллекцию.
— Коллекция потрясающая. А это простая дубинка?
— Не проявляйте высокомерия. — Модести коснулась рукой толстой дубинки с железным наконечником, висевшей на стене в двух кожаных петлях. — Вилли утверждает, что это лучшее неогнестрельное оружие, которое изобретало когда-либо человечество. Вилли столь виртуозно владеет ею, что ее просто не видно в воздухе.
— Да, но такой предмет трудно носить с собой в наши дни. По крайней мере, незаметно.
— Да. Вилли это очень расстраивает. Он прирожденный художник своего дела. Он смотрит на огнестрельное оружие примерно так же, как Рембрандт смотрел бы на репродукцию.
